Ирина Боганцева: Было очевидно, что город сейчас ни в чьих руках
- 1
Утром 3-го числа у Гимназии был детский праздник в ЦДЛ на Большой Никитской. На него пришел Евгений Пантелеев, префект Восточного округа Москвы, - у нас тогда учился его внук. Когда все выступили, он подошел ко мне и первый раз в жизни предложил подвезти до дома. Наверное, он знал, что происходит, и решил мне помочь. Мы приехали домой и сели обедать с мужем, и тут звонит наш приятель - включайте телевизор, посмотрите, что в мэрии творится. А дело в том, что у мужа в мэрии после работы с Поповым оставался по старой памяти маленький кабинет. Тогда был канал, который транслировал CNN, и мы увидели, что толпа штурмует мэрию. Тогда муж мне говорит, что он поедет туда, а мне нужно оставаться с тремя детьми дома и никуда не выходить. Он уехал. Через какое-то время перестали показывать мэрию. А через какое-то время мне звонит муж и говорит, что его кабинет сгорел и он останется в Моссовете.
Я сижу дома, смотрю телевизор - и вдруг начинают отключаться каналы. Конечно, это производит очень неприятное впечатление. Потом какой-то канал показывает странную картинку, но там выступает Гайдар и призывает защитить завоевание демократии и придти к Моссовету. Вслед за этим выступлением гаснет и этот канал. Вот это уже на меня подействовало - я сказала детям, чтобы они оставались, и поехала на метро к мэрии.
Приезжаю туда - там редкая толпа народа, они о чем-то друг с другом говорят, но нет никакого митинга, никакой организации. Я захожу в Моссовет, там были депутаты, которые перешли на сторону Белого дома, но они попрятались и их не было видно, а вот мой муж, Саша Осовцов и еще несколько человек бегали по коридорам и пытались на ситуацию воздействовать. Мне говорят: “Выходи на площадь, нужно этих людей держать, чтобы они никуда не уходили. Дело в том, что не могут найти Грачева; все командующие попрятались и не знают, на чью сторону встать. Мы должны сейчас показать армии, что есть другая сторона. Сейчас есть народ только у Останкино, а другого народа мы не видим”.
Я выхожу на площадь, а там какой-то мужчина говорит: “Товарищи, мы сейчас все с вами пойдем на защиту завоевания революции и будем защищать Кремль”. Я думаю: “Мне сказали, что народ тут должен стоять, а он их увести хочет”, и я говорю: “Не слушайте его, это провокатор, никуда не пойдем, стоим все здесь”. А он мне отвечает: “Как “не слушайте его”? Я - отец Егора Гайдара!” Дело в том, что я его тогда в лицо не знала.
Я быстро прибегаю обратно и говорю, что нужно срочно устраивать митинг. Мне говорят, иди открывай митинг, а мы пока кого-нибудь найдем, чтобы вслед за тобой говорил. Я вышла на балкон, правда, сейчас, совершенно не помню, о чем я тогда говорила. Потом кого-то привели дальше, а дальше мне сказали - бегай и ищи, чтобы люди беспрерывно что-то говорили. Самой удачной кандидатурой был Явлинский - он выступал очень долго, за это время я еще кого-то нашла. Так продолжалось всю ночь. Что именно происходило в городе, было совершенно не понятно, было только очевидно, что утрачена управляемость городом, что он сейчас ни в чьих руках. Так продолжалось почти до самого утра, пока представители силовых служб не обозначили, на какой они стороне.
Когда я поехала домой, уже светало, я спустилась вниз по Тверской и когда я обходила какую-то реденькую баррикаду у Телеграфа, я услышала оружейные залпы и поняла, что это обстреливают Белый дом. Это уже было чересчур.