Аркадий Мурашев: Надо было обязательно что-то делать
- 1
К этому моменту уже начались события, связанные с прорывом демонстрантов по Садовому кольцу. Было ясно, что все развивается стремительным образом. Я пошел на Старую площадь. Шел от Пушкинской по Тверской, которая к тому моменту уже была пустой. Не помню, была ли она перекрыта или просто не было машин.
Гайдар к тому времени уже был назначен первым замом правительства и в его приемную начали стекаться люди. Пришел туда и я – застал что-то вроде штаба. К тому моменту у меня уже сложилось четкое убеждение, что нужно мобилизовать наших сторонников. Ведь около Белого дома было много народа, иногда – десятки тысяч человек. Но было совершенно очевидно, что и на нашей стороне были готовы выйти и поддержать нас десятки тысяч людей. Только их сторонники выходили на улицы, а наши сидели по домам. Я пришел на Старую площадь с идеей, что надо напрямую обращаться к москвичам и выводить их на улицы. Ясно было, что собирать нужно было к Моссовету, потому что там сидела «наша власть». Сам Моссовет, хотя частично был на стороне Белого дома, но далеко не его большинство. Главное – весь Президиум Моссовета, его руководство было на стороне президента. Ясное дело был еще и Лужков, который тогда был «наш» до мозга костей и с которым у нас были очень тесные отношений. В общем, было понятно, что надо собираться именно там.
Какое-то время все это обсуждалось. Обсуждались и другие сюжеты. В том числе, что хорошо бы приготовить деньги и оружие, мало ли как все может обернуться. К тому моменту толпа, недавно штурмовавшая бывшее здание СЭВ, уже поехала штурмовать Останкино.
Вырубили телеканалы. Стало понятно, что можно обратиться только с Российского телевидения. Их студия была на улице Правды. Мы выехали вдвоем с Егором на его машине. По дороге, обсуждали, как все лучше сделать: вдвоем ли нам выступать или ему одному, что говорить, как говорить, что делать потом. Собственно путь был совсем небольшой – проехать от Старой площади до улицы Правды. На месте нас, по-моему, встречал Попцов. Решили, что Егор будет говорить один. Примерно обсудили, что он будет говорить. Я был в студии, где снимали обращение Егора. Это был, кажется, не прямой эфир, а запись - чтобы если будут какие-то оговорки, можно было бы исправить. Кажется, сняли со второй попытки. Сразу дали в эфир.
Какое-то время мы еще там посидели, поговорили с Попцовым. А когда поехали обратно, то уже было видно, как от метро, от Маяковской, от Пушкинской, к Моссовету идут люди. Когда приехали к Моссовету, то к самому зданию уже не могли подъехать – на Тверской было слишком много народу. Мы вышли из машины. Сначала прошли к памятнику Долгорукому, где было что-то типа импровизированного митинга. Егор сказал несколько слов. Потом пошли к Лужкову в Моссовет. Егор сказал ему, что я остаюсь вроде как связным (еще по дороге мы решили, что поскольку я работал в московском правительстве как начальник ГУВД и лучше знал московских чиновников и все порядки, то буду координировать действия). Но Лужков ответил: «Вы сюда народ привели. Пусть он и командует всеми!» Я остался вроде как начальником всего этого большого митинга. Мы еще вышли на балкон, с балкона что-то сказали. А народ все прибывал, толпа пухла. Вся площадь уже была заполнена. Егор сказал, что если что, будет давать какие-то указания, и уехал на Старую площадь. Я остался вместе с Лужковым.
К этому времени уже стемнело. Толпа прибывала, чего делать было не очень ясно. А недалеко от памятника Долгорукому был опорный пункт народной дружины, в доме по соседству, кажется штаб. Там были люди с опытом еще 1991 года - актив тех, кто считали себя опытнее других, потому что они защищали Белый дом в 1991 году, и они быстро мобилизовались. Как раз они координировали баррикады и кольцо. Они же забаррикадировали все подходы, в том числе через переулки. Стояли посты на баррикадах: мало ли, вдруг кто-то появится? Оружие мы не раздавали, но оно было заготовлено. Егор сказал, что при необходимости можно раздать. Я тогда не знал, откуда оно. Но потом, вроде как из мемуаров стало известно, что это Шойгу. Но оружие мы естественно так и не раздавали. Но ситуацию старались особенно тщательно отслеживать - у нас еще были такие гонцы у Белого дома, которые пытались узнавать, что там происходит. Выходили на связь. Но движения в нашу сторону не было.
Я был на связи с Егором. С московской милицией осуществлял связь Сережа Донцов, которого я тоже хорошо знал. Но милиция уже просто бездействовала в этот момент. Она вся разбежалась, ее не было «как класса». Был город, в котором есть два очага противостояния и который абсолютно зачищен от милиции. Меня это ужасно поражало, тем более я еще недавно был милицейским начальником. А Донцов делал умное лицо и объяснял это тем, что это такой хитроумный план. Но мне кажется, что милиция просто самоустранилась, и ей было бесполезно приказывать. Потому что со стороны Белого дома тоже шли приказы. Там был Дунаев, который еще совсем недавно был министром - от него какие-то команды летели. Баранников тоже был на той стороне. Это все-таки два бывших министра – милицейские генералы и милиционеры прекрасно это понимали. В ситуации такой неясности и раздрая милиция предпочитала просто не вмешиваться и отстранилась. Мне кажется, что власти тогда делали хорошую мину при плохой игре – милиция отказалась повиноваться, а делали вид, как будто так и надо.
Периодически я разговаривал с этой толпой. Без информации людей держать нельзя. Поэтому нужно было раз в полчаса – час выходить на балкон и говорить, что все в порядке. Чтобы у людей было чувство, что они не зря стоят, что о них помнят. Нужно было все время подбадривать. Это была как раз моя функция. Были также Миша Шнейдер, Володя Боксер – наши бессменные организаторы митингов. Но тогда что-то в духе собственно митинга было только в начале - когда приехав с Гайдаром, выходили на балкон. Он что-то сказал, Лужков что-то сказал, я что-то сказал. Было скандирование в духе: «Свобода. Россия. Ельцин».
Ночью мне сказали со Старой площади о том, что вроде бы есть решение, что будет штурм. Затем в середине ночи прибежал Гусинский, страшно нервный. Сказал, что все отказываются повиноваться. Был в состоянии паники: «Мы пропали! Что делать?» Мы его успокаивали. Всю ночь сохранялось напряжение и было очень мало информации. Но думаю, что и у Гайдара в штабе тоже было немного новостей.
Толпа, которая стояла на Тверской была взвинчена. Чтобы ее как-то разгрузить мы всю ночь предпринимали какую-то имитацию деятельности. Что-то нужно было придумывать. Одна из имитаций была такой. Я вообразил такой сценарий – что белодомовцы поедут (хотя они не поехали на самом деле) на улицу Правды и что нам нужно быстро отмобилизоваться и поехать защищать Российское телевидение (туда всю ночь ездили разные общественные деятели, артисты, спортсмены, певцы и по очереди выступали в поддержку Ельцина). Удалось организовать человек 50-60. Привезли их туда. Но все это было очень медленно, не очень дисциплинированно. Когда мы уже приехали на место, построились, я сказал, что все это была тренировка и что мы уже опоздали бы – здесь бы уже все давно взяли, происходи все на самом деле... Надо было обязательно что-то делать. Тем более проходила информация о том, что была перестрелка у Никитских ворот (а это уже совсем рядом), еще где-то, а толпа стояла уже не только на Тверской – люди разошлись по подъездам соседних домов. Холодно все-таки, октябрь. Ясное дело, что к тому моменту уже и баррикады построили.
Когда уже рассвело, вышел Лужков и говорит: «Пошли смотреть!» И мы поднялись в верхний правый угол Моссовета смотреть штурм Белого дома. Когда он начался и было видно, что туда прибыли танки, стало понятно, что все должно было скоро закончиться. Тут уже мы объявили, что ситуация переломлена. А там уже кто как – кто стал расходиться, кто начал отмечать. Часть толпы еще долго не расходилась.
Я вскоре пошел к себе в офис. У меня он был тогда на Никитской. Во-первых, были тогда в гостях американцы из одного института и у нас было на этот день запланировано мероприятие. Да, и вообще это был рабочий день – должны были прийти люди. Я пошел в офис, чтобы сказать, что сегодня рабочего дня не будет. У нас работало несколько девчонок-секретарш – пришел, сказал им, что всем можно идти домой. А они, как оказалось, вместо того, чтобы идти по домам, пошли смотреть к Белому дому. Там под случайными пулями погибло много людей. Я об этом на следующий день узнал, говорю им: «Вы в своем уме?» Опасность в этом смысле совсем не ощущалась. Весь мост рядом с Белым домом был в зеваках… А что касается американцев, они в итоге сидели у меня весь день и смотрели CNN – мероприятие отменилось.